Скука смертная =D

[Cynical Cat]

Название: Одна жизнь, одна судьба.
Автор: Cynical Cat (_BradCrawford_)
Бета: yourredtwin
Фэндом: Jedward
Пейринг: John/Edward
Тип: Слэш
Жанр: AU, Angst, humor, hurt\comfort
Рейтинг: NC-17
Ворнинг: твинцест, ОЖП, смерть второстепенных персонажей, ООС.
Саммари: дофига грустная и нудная история, в середина разбавленная НЦ и весело законченная. Серьёзно, вообще что попало. Я вас предупредил!
Дисклаймер: Это уже было в Симпсонах! (кто поймет, о чём именно идёт речь, тому пирожок! =;D) А Граймсы по прежнему не мои =(

Противникам гета могу только посоветовать пережить те моменты, когда здесь появляется ОЖП, и набраться терпения, вам ещё будет за что её ненавидеть. А может быть даже, и благодарить! Потому что, если бы не она, братишки бы так и не кинулись в объятия друг друга! =D
Эдюша такой милый в роли мамочки! XD

Самый обычный вечер.

Ночь опустилась на пригород Дублина, зажигая фонари на улицах. Осень уже почти заканчивалась, уступая своё место первым зимним заморозкам. Каждый вечер температура опускалась ниже нуля, заставляя запоздалых прохожих кутаться в свои куртки и отогревать замёрзшие пальцы горячим дыханием. Ветер был настолько холодный и колючий, казалось, он проникал в каждую щель.
Джон шёл домой, засунув руки в карманы своего серого пальто. Он пытался идти быстро, но то и дело спотыкался. Он чувствовал, как слабость накатывает на него всё сильнее и сильнее, ноги заплетаются, а каждый вдох дается ему с трудом.
Граймс ненавидел всё это. Тело предавало его каждый божий день, отказываясь функционировать нормально. Словно он был каким-то роботом, и заряд его аккумулятора садился к концу дня, вынуждая его каждый раз возвращаться домой, чтобы найти в себе силы встать следующим утром.
За поворотом показался трёхэтажный серый дом, стоящий на самом краю улицы. Высокий забор из чугунных прутьев и большие тяжёлые ворота напоминали Джону вход в тюрьму. По большей части это так и было. Он как заключённый должен был успевать вернуться к определённому сроку, и, если не получалось, то его организм словно начинал умирать.
Парень зашёл в дом, едва передвигая ноги. Дрожащими пальцами расстегнул пуговицы на пальто, аккуратно повесил его на вешалку. Граймс точно знал, где находится то, что ему сейчас необходимо. Он чувствовал это. Джон направился в гостиную, опираясь на стену одной рукой, чтобы держать равновесие.
- Где ты был так долго? – раздался тихий шёпот, но парень всё равно услышал его.
Этот голос сейчас был для него божественной мелодией. Он означал конец всем его мучениям, окутывал спокойствием, дарил надежду на завтрашний день.
Джон вошёл в комнату, где на диване сидел его брат, молча подошёл и сел рядом. Близнец тут же обвил его руками, прижимаясь сильнее и пряча лицо в изгибе его шеи. Эдварда всего трясло, он пытался уцепиться пальцами за рубашку брата, но не находил в себе сил даже сжать ладонь в кулак.
Они сидели молча в тёмной комнате, слушая дыхание друг друга. Сейчас больше ничего не имело значение.

- Так, где ты был? – Эдвард поднял голову, как только дрожь отступила, и он почувствовал, что силы вернулись к нему.
- Я задержался на совещании, - Джон поднялся с дивана и направился на кухню. - Ты же знаешь, уже конец года. Теперь я частенько буду задерживаться.
Эдвард проводил близнеца глазами и вздохнул. В такие моменты он ненавидел работу своего брата, потому что его собственная жизнь начинала менять свой ритм. Младший предпочитал работать по вечерам, когда солнце начинало садиться. Яркие краски заката пробуждали в нём вдохновение, и в голове начинали возникать сотни идей и картин, а руки сами тянулись к краскам и холсту. Если Джон вовремя приходил домой, то ничего не могло мешать этому процессу.
Но когда брат задерживался на работе, это отвратительное ощущение слабости наполняло всё тело, руки начинали трястись, и Эдвард откладывал кисти в сторону. Один неверный мазок, и картина могла быть испорчена.
Эд ещё какое-то время сидел в своей мастерской, надеясь услышать, как скрипнут ворота или хлопнет входная дверь. Когда он чувствовал, что сил уже почти не осталось, младший спускался вниз, в гостиную, садился на диван и ждал брата там.
У Эдварда была и официальная профессия, он работал стилистом в очень известном салоне красоты, в центре Дублина. Он вовсе не гонялся за славой или популярностью, но была причина, почему он работал именно там. Салон был в соседнем здании от места, где работал его брат. Это значило, что на обеденном перерыве они могли видеться, что давало ему сил доработать свою двенадцатичасовую смену до конца.
Работы у него было много. Владелица салона возлагала на парня большие надежды и всё время предлагала ему повышение или дополнительную работу. Эдвард смущённо улыбался, когда отказывался от них, и старался как можно быстрее исчезнуть из её поля зрения. Ему не хотелось тратить на работу больше времени, чем предусматривал его трудовой договор, и как только двери салона закрывались для посетителей, он быстро одевался и уходил домой.
Такое течение жизни очень устраивало младшего Граймса. При сменном графике - два через два дня, у него было достаточно времени для творчества, и, в то же время, работа в городе никогда не давала ему скучать. Среди своих весёлых коллег он мог отвлечься от тяжёлых мыслей, которые иногда накатывали на него дома. В этом большом особняке близнецы жили вдвоём, и там давно уже никто не улыбался.

Джон разогрел себе ужин, приготовленный младшим братом, и сел за стол. Какое-то время он разглядывал содержимое своей тарелки, теребя в пальцах вилку, а потом отложил столовый прибор и откинулся на спинку стула.
Чувство голода всегда пропадало, когда он сидел вот так на кухне, один. Эта атмосфера пустого, тёмного дома давила на него. Джон часто удивлялся тому, как его брат может проводить тут половину своего времени и не сходить с ума от одиночества. Хотя его близнец вообще делал много непонятных вещей, и, казалось, иногда погружался в свой собственный мир, оставляя старшего одного в этой реальности. Даже сейчас Эдвард сидел один в темной гостиной и полной тишине, чего бы Джон никогда не смог сделать.
- Эдвард! Ты не составишь мне компанию? - крикнул старший, надеясь, что брат прогонит своим присутствием это мерзкое ощущение в душе.
Через минуту младший появился на кухне и запрыгнул на стол, садясь перед Джоном. Старшего брата уже давно не смущала эта его привычка сидеть на столах, тумбочках и прочих непредусмотренных для этого поверхностях, поэтому он не произнёс ни слова, только подвинул стул ближе и принялся за еду.
Эдвард наблюдал за тем, как Джон ест, иногда протягивая руку и касаясь тыльной стороны левой ладони близнеца, то просто касаясь холодной кожи, то повторяя пальцами узоры вен под ней. Старший наблюдал за движениями тонкой кисти и наслаждался теплом прикосновений брата.
В такие вечера, как этот, Джон одновременно и любил, и ненавидел свою жизнь.

***
Деятель и созерцатель.

Появление на свет братьев уже сопровождалось горем и проблемами. Близнецы были сиамскими, они незначительно срослись друг с другом кожным покровом на бедре. Врачи не знали об этом заранее, и не были готовы к принятию таких сложных родов, предполагая, что всё пройдёт как обычно.
Их мать умерла, едва близнецов извлекли из её утробы, прибегнув к кесареву сечению. Женщина была слишком измучена и потеряла много крови. Братьев разделили почти сразу, и дальше они развивались как совершенно нормальные дети. Физически нормальные.
На деле же, близнецы не могли пережить разлуку дольше, чем на несколько часов. Они болезненно нуждались друг в друге. Словно у них была одна душа на двоих, и когда братья проводили время отдельно, она начинала умирать. Рвались какие-то нити в их энергетической и духовной связи, и тела реагировали на это, теряя силы и возможность нормально функционировать.
Их сердца всегда бились в одном ритме. Если один из них испытывал сильные эмоции, от которых сердцебиение начинало учащаться, второй тоже чувствовал это, даже когда был в другой комнате и понятия не имел о том, что происходит с братом. Близнецы чувствовали малейшую боль друг друга, как свою собственную.
Они были единым существом, с двумя разными личностями.
Пока братья были маленькими, это не доставляло никаких хлопот. Всех вокруг только умиляла эта связь между малышами. Никто не напрягался по поводу того, что они не могу спать в разных кроватках, постоянно касаются друг друга, обнимают. Так трогательно для взрослых выглядела картина, когда один брат целовал и дул на царапину или ссадину своего близнеца. Всё было невинно, пока они были детьми.
У самих Граймсов тоже не возникало никаких проблем друг с другом, пока они не подросли. Когда же началось половое созревание, и в их поле зрения начали появляться и другие люди, всё стало намного сложнее.
Интересы и вкусы у братьев различались кардинально. Эдвард был натурой тонкой, творческой. Его тянуло общаться с такими же увлечёнными людьми, как и он сам. А иногда хотелось тишины, спокойствия, одиночества. Чтобы что-то обдумать, нарисовать, написать.
Гиперактивный Джон, с его тягой к спорту и точным наукам, был его полной противоположностью. Все его друзья были спортсмены или серьёзные ученики, которые шли на золотую медаль. Младшему становилось дурно каждый раз, когда один из таких парней подсаживался к ним и начинал разговор об очередном проекте по физике или химии.
С каждым годом им было всё сложнее проводить вместе свободное время, потому что их мысли были заняты совершенно разными вещами. Близнецы разошлись по разным компаниям, поступили в разные колледжи. Казалось, каждый из них жил своей жизнью, независимо от брата. Но это была лишь иллюзия, которая могла сложиться у окружающих людей, которые никогда не были у них дома.
Вечера братья проводили неразлучно. Пускай им не о чем было поговорить, нечего обсудить, они просто сидели рядом. Джон мог смотреть телевизор, а Эдвард читать рядом книгу, неизменно касаясь брата, плечом, бедром или положив голову на его колени.
И они всё так же спали в одной постели, потому что друг без друга не получалось даже заснуть.
Эта болезненная, нерушимая связь доставляла им много проблем в личной жизни. Они никогда не оставались ночевать у кого-либо, каждый вечер возвращаясь домой. Их романы всегда были недолгими и наполненными непониманием.
Другие люди не могли понять, как сильно близнецы нуждаются друг в друге. Всегда возникала ревность, начинались неоправданные обвинения, претензии, жалобы. Отношения рушились, едва проходил первоначальный запал гормонов, называемый «Влюблённостью», под действием которого можно простить партнёру абсолютно всё.
Братья зализывали душевные раны и забывали все свои беды, ступая по жизни дальше, улыбаясь окружающему миру. Они были вместе, а мнение окружающих, волновало их меньше всего.
Ровно до того момента, пока они не остались наедине друг с другом, в слишком большом доме, для двоих людей.

***
Прошлое за запертой дверью.

-Эдвард? Ты где, Эд? – Джон выглянул из спальни, вглядываясь в тёмный коридор. Он услышал, как этажом выше хлопнула дверь, и раздался звук запираемого на ключ замка.
- Я иду. Ложись спать, - послышался голос близнеца.
Старший сжал косяк пальцами, борясь с подступающей злостью на брата, затем глубоко вздохнул и вернулся в постель.
В углу их комнаты, рядом с окном, стояла большая кровать. Джон всегда спал с краю, хоть и просыпался позже своего брата. У Эдварда были какие-то свои биоритмы. Он не нуждался в будильниках или часах. Младший сам просыпался каждый день, ровно в шесть часов утра, и встречал рассвет. Если у него был выходной, то он лежал рядом с братом, разглядывая небо из окна, слушая его ровное дыхание, и ждал, когда прозвонит будильник. А если в этот день ему нужно было на работу, он подползал к подножью кровати и шёл приводить себя в порядок, чтобы потом не суетится и не мешать друг другу.
В доме было 4 ванных комнаты, но они пользовались только двумя. На втором этаже, где была их спальня, и той, что была недалеко от кухни, на первом. Большинство комнат пустовали. Пол в них был покрыт толстым слоем пыли: никто не заходил туда уже очень давно. Полностью жилым и обустроенным был только первый этаж. На третий ходил только Эдвард. Там была его мастерская, и ещё одна комната в противоположном крыле дома, которую тот всегда запирал на ключ. Джон не знал, что младший брат делал там, и желания выяснять это у него не было. Он вообще пытался не вспоминать о том, зачем они купили этот дом.
Эдвард зашёл в спальню, закрыв за собой дверь, снял одежду и подошёл к кровати. Джон поймал его за руку, когда тот перелазил через него на своё место.
- Я же просил тебя перестать ходить в ту комнату, - он смотрел в лицо своему близнецу, но Эд отвёл взгляд.
- Это моё дело, Джон.
- Нет, это не твоё дело. Перестань цепляться за моё прошлое, - старший отпустил близнеца, позволяя тому лечь рядом, и повернулся к нему спиной, - живи своей жизнью, Эд.
- Почему ты так говоришь? Мы были одной семьёй, - голос младшего дрогнул. Эдвард знал, что его брат прав, но они делили на двоих всё, что с ними происходило. Они жили вместе, одной судьбой, и такие слова его сильно задевали.
- Я не хочу говорить об этом. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Джон…

***
Ева.

Всё началось, когда близнецам исполнилось 22 года. На шумной вечеринке в честь их дня рождения, которую устроили друзья Джона, старший Граймс встретил любовь всей своей жизни. Её звали Ева. Эта рыжая бестия весь вечер не сводила с него взгляда. Джон просто не мог не заметить этого, ведь её сияющие голубые глаза, казалось, горели ярче самого солнца.
Выслушав поздравления и открыв все подарки, он, наконец, избавился от назойливого внимания толпы друзей и знакомых, оставив Эдварда им на растерзание. Джон подошёл к девушке, чтобы познакомиться и разузнать, одна ли она на этом празднике или, может, где-то здесь находился её парень. Ева была одна, и Граймс решил, что не упустит своего шанса.
Джон полюбил её с первого взгляда. Он приглашал девушку на свидания, дарил цветы, конфеты, подарки. Эдвард был счастлив за старшего брата. Младший заряжался от близнеца потрясающими эмоциями и сам был словно окрылён любовью.
Ева была не такая как все. Она поняла и приняла их тесную связь. Никогда не обижалась на Джона, когда он оставлял её по вечерам одну. Даже когда она ночевала у них дома, она не возражала против того, что Эдвард был так близко к ним. Её не смущало даже то, что братья спят в одной постели. Иногда девушка ложилась вместе с ними, а иногда спала в комнате для гостей.
Так прошёл год их отношений. Ева стала частью семьи Граймс, и Джон решил, что пора оформить это официально. Он сделал девушке предложение руки и сердца, и та, конечно, согласилась.
Они начали строить планы на будущее, когда играть свадьбу, что делать дальше и как строить свой быт.
Ева предложила идеальный вариант: купить большой дом для их семьи и жить там втроём. Джон всегда будет рядом с братом, а если у Эдварда тоже появится девушка, и они захотят пожениться, в таком доме легко смогут ужиться две семьи, совершенно не мешая друг другу. Она даже уже присмотрела несколько вариантов на сайте какой-то риэлтерской фирмы.
Джон был счастлив как никогда. Ему было 23 года, он с отличием окончил университет, устроился на работу в крупную строительную компанию. У него была любимая невеста, которая принимала его брата как неотделимую часть самого Джона, и была готова терпеть неудобства связанные с этим. Будущее казалось светлым и ясным как летний день.
Они купили особняк на краю улицы, который безумно понравился Еве. С двух сторон он был окружён деревьями, которые уже начинали сбрасывать свой золотой осенний наряд. После того как они перевезли все самые необходимые вещи, они решили устроить новоселье на троих.
На задний двор были вытащены пара кресел и столик. Ева сварила ароматный глинтвейн и разлила его по кружкам. Эдвард расположился в одном кресле, а Джон устроился во втором, усадив девушку к себе на колени. Они разглядывали свой новый дом, делясь идеями о том, как его преобразить. В какой цвет перекрасить фасад, а в какой оконные рамы. Обсуждали, кто в какой комнате будет жить, какую мебель купить в кухню и гостиную. Решали, кто полезет на крышу, чтобы вытащить птичье гнездо из дымохода, и стоит ли вообще разжигать старый камин.
Джон немного заскучал, слушая, как Ева и Эдвард увлечённо обсуждали каким оттенком белого лучше красить стены, он стянул зелёную, вязаную шапку с рыжих локонов девушки и кинул её в лицо брату.
«Джон!» - возмущённо воскликнула девушка и спрыгнула с его колен, намереваясь вернуть свою вещь, но Эдвард принял игру брата, и, соскочив со своего места, начал от неё убегать. Старший догнал их у забора, когда Ева почти зажала его брата в угол, и, поймав кинутую ему Эдвардом шапку, побежал в другую сторону.
Они веселились, играли и валялись в золотой листве на заднем дворе, пока не стемнело. Эта была жизнь, о которой Джон Граймс когда-то мог только мечтать.

***
Подарки.

Свадьба была намечена на начало весны. Сначала они решили сделать ремонт, и обустроить своё новое жильё.
По утрам Джон ездил в город на работу, где он из кожи вон лез, чтобы понравиться своему начальству и коллегам. Трудился не покладая рук, зарабатывая хорошую репутацию, стремясь получить новые выгодные проекты, а может быть и повышение. Ему нравилось быть инженером-конструктором, придумывать что-то новое. В какой-то степени, он тоже был творческим человеком, как и его брат.
Вечером он возвращался домой и, не чувствуя усталости, начинал помогать Эдварду и Еве с ремонтом. А если Эдвард в этот день работал, то он дожидался брата и они вместе ехали домой, где их ждал вкусный ужин.
В то время большой дом был наполнен уютом, теплом и счастьем.
Так пролетело несколько недель. Они уже закончили отделку на всём первом этаже и купили новую мебель. Реанимировали старый камин, который теперь разжигали каждый вечер, наслаждаясь умиротворением, которое приносил звук потрескивающих поленьев, и исходящим от огня теплом.
Дело близилось к Рождеству, и близнецы отправились на предпраздничную ярмарку, купив там большую пушистую ёлку, которая наполнила дом ароматом хвои. Тем самым, от которого в душе каждого, кто любит Рождество, просыпается детский восторг и предвкушение праздника.
На следующий день они уже втроём поехали в магазины, закупаясь ёлочными игрушками, гирляндами и прочими мелочами. Эдвард положил глаз на садовую фигурку оленя, которая была обвита огоньками и вся сияла, и начал умолять брата купить и её тоже. Ева заливисто смеялась глядя на то, как Эд, словно ребёнок, дёргает Джона за руку и канючит эту игрушку. Она сжалилась над младшим Граймсом и решила воздействовать на жениха своим женским шармом, чтобы помочь тому получить желаемое. Обоим сразу Джон противостоять просто не мог, и вечером олень светил своим красным носом, освещая покрытый снегом газон перед домом, на котором он стоял.
На рождество они пригласили своих друзей и закатили весёлую и шумную вечеринку. Близнецы никогда раньше не проникались этим праздником так сильно, и не праздновали его с таким размахом.
Обычно они проводили Рождество с семьей, состоящей из отца и бабушки с дедушкой. Это всегда было скучно. Дедушка каждый год рассказывал одни и те же рождественские истории из жизни, которые близнецы лет с восьми помнили наизусть. Бабушка готовила ужин, напрягая их чисткой овощей и нарезкой салатов, а отец начинал напиваться ещё с утра.
Сейчас у них была своя семья, свой дом, и они могли отмечать этот праздник как душа пожелает.
А после ужина Ева утащила Джона на кухню, собрав со стола освободившуюся грязную посуду. И, пока парень загружал тарелки в посудомоечную машину, она набралась храбрости и выпалила: «Джон, я беременна». Граймс от удивления разжал пальцы, и красная чашка из чайного сервиза упала на пол, разлетаясь на осколки. «К счастью», - раздалось со стороны двери, и Ева улыбнулась стоящему в проходе Эдварду.
На следующий день после Рождества, младший Граймс впервые зашёл в ту дверь на третьем этаже. Он облюбовал эту большую, светлую комнату еще когда они осматривали дом с агентом, решая вопрос о покупке дома.
Эдвард решил, что сделает Джону и Еве свадебный подарок, обустроив здесь детскую. Он провёл там около часа, обдумывая как разрисовать стены и какую мебель лучше купить. Эд утонул в мыслях о своём будущем племяннике, заранее полюбив малыша всем сердцем.
Ему казалось, что сам он не способен на серьёзные отношения, и такую же сильную любовь, какая жила в сердце его брата. Эдвард даже не мог определиться со своей ориентацией, мечась между девушками и парнями. Другие люди сказали бы, что он бисексуален, но Эд так не считал. Бывали времена, когда он встречался с парнями, и его воротило от девушек, а бывало наоборот. Загвоздка была именно в том, что встречаясь с партнёром одного пола, он испытывал неприязнь к другому, которой обычно не возникает у бисексуальных людей.
Поэтому, Эдвард решил возложить обязанность продолжения рода на плечи старшего брата, пообещав себе, что будет заботиться о его детях.

***
Обещание.

- С добрым утром, Джон, - Эдвард стоял у плиты и готовил на завтрак омлет. Он не слышал, как вошёл его брат, скорее почувствовал это.
- С добрым.
Старший был уже одет в свой деловой костюм, гладко выбрит и благоухал ароматами геля для душа и лосьона после бритья. Эд очень любил этот запах, который напоминал ему о детстве. Когда-то так каждое утро пах их отец, пока не уволился с работы и не начал пить. Сам Эдвард после утренних сборов на работу пах лаком для волос и своей любимой туалетной водой.
- Прости меня, - Джон обнял близнеца сзади и положил подбородок ему на плечо, наблюдая за тем, как тот помешивает яйца на сковороде.
Старший чувствовал, что сильно задел брата вчера вечером. Он хотел извиниться почти сразу, но почему-то не стал этого делать. Ему хотелось, чтобы Эдвард перестал думать о прошлом и постарался всё забыть, как и сам Джон.
- Я не обижаюсь, - тихо прошептал младший в ответ.
- Не важно, я всё равно не должен был так говорить. Ты прав, мы все были одной семьёй, и ты всегда часть моей жизни. Но, Эд, нам нужно жить дальше.
Эдвард только кивнул в ответ.
- Брат, - старший развернул близнеца к себе лицом и заглянул ему в глаза, - обещай мне, что больше не будешь туда ходить.
У младшего внутри всё замерло. Ещё в детстве они поклялись никогда не врать друг другу и всегда держать обещания. Дать слово брату сейчас означало поставить точку под всеми своими воспоминаниями. Эдвард нервно облизнул губы, отводя взгляд. Ему всегда было слишком сложно прощаться со своими мечтами.
Джон тяжело вздохнул и отошёл к окну. Он разглядывал сухие листья на заднем дворе, которые сплошным ковром усыпали ещё зелёную траву. Редкие травинки пробивались среди них, напоминая о том, что они ещё здесь и пора бы привести двор в порядок. Джон пообещал себе, что завтра же займётся этим, пока Эдвард будет на работе. Старший всегда начинал генеральную уборку дома, когда у брата рабочие дни выпадали на уикенд. Ему просто необходимо было чем-то себя занять.
- Я обещаю, - раздался из-за спины голос Эда, - только, кое-что заберу оттуда.
Джон обернулся, наблюдая за тем, как брат ставит на стол тарелки и раскладывает вилки. Тень улыбки тронула его губы, и Эдвард заметил это краем глаза.
Как только за Джоном закрылась входная дверь, младший направился к лестнице. Он немного помедлил, задержавшись внизу, постепенно собираясь с мыслями. Эдварду нужно было покончить со всем именно сейчас, когда он решился.
Каждая ступенька давалась ему с трудом. Словно он один нёс на себе гроб, в котором лежали все его воспоминания и надежды. Хотя, лестница всё равно закончилась слишком быстро. Эдвард подошёл к родной до боли двери, достал из кармана ключ и открыл замок. Петли на дверях скрипнули, когда он открыл дверь, проходя в комнату. Сквозняк тут же с оглушительным звуком захлопнул дверь за его спиной, и парень вздрогнул от неожиданности. В его голове пробежали мысли, о том, что прошлое не хочет отпускать его, так же, как и он сам. Но он пообещал своему брату.
Эдвард присел на край кресла, стоящего у двери, оглядывая красочно расписанные его же рукой стены, и тяжело вздохнул.

***
Одним февральским днём.

Эдвард сидел на полу в своих рабочих джинсах и футболке, заляпанных краской. Он заканчивал рисовать котёнка на правой стене, в самом углу. В его ушах были наушники, и играла какая-то весёлая песенка, которой он тихо подпевал. Эд долго раздумывал о том, какие обои поклеить в детской, но в итоге решил не делать никаких цветовых акцентов. Ведь он не знал, родится у Евы мальчик или девочка, поэтому он покрасил стены в тёплый бежевый цвет и решил расписать их сам. Весёлые, мультяшные щенята и котята уже украшали все углы, а некоторые из них словно пробегали над самым полом.
Вдруг кисть в его руке дрогнула, и выпала из пальцев. Эдвард опёрся ладонями о стену, пытаясь справиться с резкой болью в груди. Судорожно хватая ртом воздух, он поднялся и направился к двери. С его братом что-то случилось, нужно было срочно его найти. Выдернув наушники из ушей, он выскочил из комнаты и тут же застыл на месте. Снизу раздавались взволнованные голоса Джона и Евы. Эд на цыпочках подошёл к перилам лестницы и прислушался.
- Ева, я не понимаю, что происходит. Почему ты резко решила собрать вещи и уйти? Что случилось?!
- Джон, пойми. Я так больше не могу, - Эдвард слышал, как дрожал голос девушки.
- Ты просто устала. Это всё токсикоз, предсвадебные переживания, это пройдёт! – брат пытался говорить спокойно, скидывая все свои эмоции на Эда, чтобы не сорваться.
- Вот именно, Джон. Именно поэтому я ухожу, пока ещё не поздно.
- Я не понимаю, что не так?! – выкрикнул близнец.
- Всё не так. Я уже устала. Я хочу, чтобы меня любили, Джон. Мне надоело быть одной.
- Но…
- Не перебивай меня. Дай мне сказать, - перебила его девушка. - Ты же просил объяснить, так слушай.
На несколько мгновений повисла тишина, видимо, Ева собиралась с мыслями.
- Джон, я не хочу провести так свою жизнь. Не хочу каждую ночь спать одна, после того, как ты уходишь в вашу с братом спальню. Не хочу сидеть каждый вечер дома, потому что ты никуда не можешь уйти от него. Мы даже не смогли бы поехать в свадебное путешествие вдвоём! – на последнем предложение её голос повысился, и дальше она уже почти кричала. - Я не чувствую что ты есть у меня. Есть я, и вы с братом. Иногда ты просто уделяешь мне внимание! А что потом, Джон? Если родится ребёнок, как ты будешь объяснять ему, почему ты спишь не со мной, а со своим батом? Как ты вообще представляешь себе нашу дальнейшую жизнь?
Она замолчала, ожидая ответа, но услышала только тихий вопрос:
- Что значит «если родится»?
Вновь повисла тишина. Эдвард резко осознал смысл слов брата, он затаил дыхание и сжал перила руками.
- Я спрашиваю тебя, что значит «если родится»?! – повторил свой вопрос Джон, но на этот раз едва ли не криком.
- Я записалась на аборт, Джон, - мертвым голосом ответила Ева.
- Что? Ты спятила?!
Эдвард медленно осел на пол, сжимая руки на перилах ещё сильнее. Он не мог поверить своим ушам.
- Я не хочу ломать свою жизнь, Джон, пойми.
- Понять? Ты хочешь убить моего ребёнка, и просишь тебя понять?! – кажется, у брата начиналась истерика.
- Не кричи на меня! Ты не имеешь не малейшего представления о том, чего мне стоило на это всё решиться!
- Так может мне теперь ещё и пожалеть тебя?! И в самом деле, бедная несчастная девочка, которая своими руками решила разрушить своё будущее!
- Я не хочу такое будущее, Джон! – Ева кричала на него в ответ, - Я хочу, чтобы меня любили! Только меня, слышишь?! Я не хочу ни с кем делить своего любимого человека! Я хочу свою семью!
- Слишком много Я, Ева. Ты эгоистка и думаешь только о себе. Ты просто монстр! Хотя даже те, наверняка не убивают своих детей!
- Да пошёл ты к чёрту, Граймс!
Эдвард услышал, как девушка разрыдалась, а затем выбежала из дома, громко хлопнув входной дверью. Ярость и отчаяние брата затопили душу младшего близнеца, выталкивая наружу горячие, злые слёзы. Он поднялся на негнущихся ногах и вернулся в детскую. Мозг с трудом пытался осознать происходящее. Всё, о чём так мечтал Эдвард, рухнуло в один момент, и виною этому был он сам. Парень прислонился спиной к стене и сполз по ней вниз, закрывая уши руками, чтобы не слышать, как кричит от отчаяния его брат внизу. Но даже через ладони он слышал, как Джон крушит всё, что попадается ему под руку. Слух резал звук бьющегося стекла и треск разламываемого дерева.

***
Прощание.

От воспоминаний на глаза навернулись слёзы, Эдвард стёр их рукавом свитера и поднялся. Он медленно приблизился к стене напротив, у которой стояли полотна, накрытые белой тканью. Эд стянул пальцами этот саван, отбрасывая его в сторону. Горькие слёзы подступали к глазам при виде собственных рисунков. Это были его мечты, которые он воплощал на холсте с помощью красок. Эдвард нарисовал их ещё когда Ева жила вместе с ними.
Парень коснулся пальцами картины, проследив им линию от лица изображённого на ней брата, к его рукам, в которых покоился спящий младенец. Эта был портрет несуществующей семьи, где они все были вместе. Джон, Эдвард, Ева и малыш, которого младший так сильно ждал.
Тогда его воображение постоянно рисовало пред глазами картины того, как он и брат будут менять ему пелёнки, читать на ночь сказки, учить ходить и разговаривать. Эдвард непременно научил бы малыша рисовать. Ему казалось, что счастье так близко, стоило подождать всего 7 месяцев, и он смог бы взять своего племянника на руки.
Эдвард отодвинул первое полотно в сторону, и глаза тут же вцепились в следующее изображение: Ева с младенцем в руках. Рыжие локоны девушки на картине переплетались с длинной, сочной травой. Она лежала на лужайке перед их домом, и на вытянутых вверх руках держала ребёнка. Сколько раз Эдвард хотел разрезать эту картину, содрать полотно, сломать раму и сжечь всё к чертям, но рука не поднималась.
Парень перебрал все холсты, словно прощаясь с ними. Он никогда не показывал свои рисунки брату. Сначала у него просто не было времени, да и к чему было показывать Джону всё это, когда скоро должен родиться его ребёнок, и тогда бы Эдвард смог нарисовать настоящие портреты, а не просто свои фантазии. А потом он уже просто не имел права этого сделать. Поэтому Эдвард унёс их из мастерской и запер в одной комнате со всеми своими воспоминаниями.
Сейчас, пока брата не было дома, он должен был от них избавиться. Чтобы у него больше не было причин сюда возвращаться, чтобы можно было просто закрыть эту дверь на замок и выкинуть ключ. Им вряд ли когда-нибудь понадобится столько комнат, чтобы открыть эту дверь снова. Может быть, через много-много лет, когда их уже не станет, и этот дом выставят на продажу, новые хозяева сломают уже ветхую дверь и заглянут сюда. Но они никогда не поймут того, как много это место значило для одного из бывших хозяев дома.
Забрав все холсты из комнаты, Эдвард вышел и снова запер дверь на ключ, на этот раз уже понимая, что больше никогда сюда не войдёт. Ему нужно было избавиться от всех вещей, что возвращали его в прошлое, и он точно знал что делать.
Выйдя на задний двор, он бросил картины у дома и пошёл в гараж, где лежали садовые принадлежности. Взяв грабли, он начал сгребать ими сухую листву в кучу, в углу лужайки, у самого забора. Эдвард делал это с каким-то остервенением и отчаянием, буквально вспахивая землю зубцами грабель, вырывая небольшие клочки травы из земли.
Затем он вернулся в гараж, взял канистру с бензином и пару поленьев, заготовленных для камина, которые там лежали. Сложив дрова на листья и поставив рядом топливо, он отправился к дому, за картинами, которые ждали там своего часа.
Он беспорядочно покидал холсты на листья и облил их бензином. Одна спичка - и «погребальный» костёр мгновенно вспыхнул, обдавая жаром лицо Эдварда, высушивая дорожки от слёз на его щеках. Парень наблюдал, как огонь пожирает счастливые лица, изображённые на полотнах, стирая все воспоминания о том времени, когда они с братом были счастливы.
Эдвард хорошо помнил тот день, когда Джон сделал то же самое.

***
Одним февральским вечером.

Младший близнец сидел на подоконнике в кухне, прислонившись лбом к стеклу. Он наблюдал за тем, как брат разжигает костёр, уничтожая в нём испорченную разломанную мебель, вещи Евы, книги, которые она ему дарила, и фотографии их «семьи». Джон постепенно подбрасывал это всё в огонь, иногда прикладываясь к бутылке крепкого бренди, подаренной им друзьями на рождество.
В крови Эдварда не было алкоголя, отравляющего его организм и мысли, но он всё равно ощущал себя немного пьяным. Он чувствовал каждую эмоцию брата как свою собственную. В голове Эда слышались даже отголоски мыслей Джона, которые заставляли младшего сжиматься в комок и зажмуривать глаза, пытаясь закрыться от близнеца, но ничего не получалось.
Джон думал о ненависти. О ненависти к нему, к Эдварду.
- Хватит рыться у меня в голове, - раздался хриплый голос брата над самым ухом.
Эдвард вздрогнул от неожиданности и обернулся к близнецу. Джон был так близко к нему, что младший чувствовал его горячее дыхание на своём лице. Эд попытался отодвинуться, вжимаясь в окно. Какая-то злая мысль мелькнула в голове брата, заставив Эдварда затаить дыхание от страха.
- Это всё из-за тебя, - прошептал Джон, глядя на своего близнеца мутным взглядом.
- Не надо, Джон, - Эдвард быстро соскочил с подоконника. Ему хотелось убежать от брата, но тот, крепко схватив его за локоть, прижал близнеца к стене рядом с окном.
- Я ненавижу тебя, - старший сжал пальцы на горле своего брата и прислонился лбом к его лбу, - ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя, Эдвард. Нас ненавижу!
По щекам Джона, в который раз за эти дни, текли слёзы.
- Я знаю, - Эд положил ладонь на руку брата, которая сжимала его шею. Он даже не пытался сопротивляться своего близнецу или оттолкнуть его, просто погладил прохладную кожу пальцами в каком-то призрачном, утешающем жесте.
- Ненавижу… - снова повторил Джон, а затем коснулся губ брата жестким, глубоким поцелуем.
Эдвард даже не дёрнулся. Он приоткрыл рот, впуская язык Джона внутрь, и начал робко отвечать. Младший знал, что это произойдёт. Он сейчас читал брата как открытую книгу, потому что эмоции Джона бушевали внутри самого Эдварда, принося с собой не только чувства, но и мысли.
Вкус и запах алкоголя окончательно опьянили Эда, он обнял руками шею близнеца, притягивая того ближе к себе. Джон подхватил его на руки, придерживая за бёдра и вжимая в стену. Младший тут же обвил его ногами, цепляясь пальцами за плечи брата.
Они целовались, не отрываясь ни на секунду, даже когда воздуха стало не хватать. Близнецы пытались выпить боль друг друга, вытянуть эту гадкую тварь из души, как люди отсасывают змеиный яд из раны после укуса.
Джон всегда искал поддержки у брата, когда ему разбивали сердце, так же, как и Эдвард просил помощи у него. Обычно хватало простой ласки, объятий, подбадривающих слов, но так плохо им ещё не было. Предательство нельзя было залечить простой улыбкой. Джон нуждался в брате, он хотел найти спасение в руках Эдварда. Близнецы понимали, что сейчас им нужно намного больше чем когда-либо.
- Ненавижу, ненавижу, - словно в бреду, снова и снова повторял Джон, оторвавшись от губ брата. Эдвард покрывал его лицо поцелуями, слушая этот горячий шепот, похожий на заклинание. Но ему было плевать на то, что говорил Джон. Младший знал, что его брат на самом деле вкладывает в эти слова. Близнец молил его о спасении, признаваясь не в ненависти, а в любви.
- Отпусти меня, Джон, - тихо попросил Эдвард. Брат отступил на шаг назад, мягко опуская младшего на пол. Эд взял его за руку и повёл за собой, в гостиную. Он остановился у дивана, развернулся к близнецу лицом и посмотрел в его глаза, медленно снимая куртку с плеч Джона.
Старший стоял не двигаясь, позволяя брату раздевать себя, как куклу. Казалось, что все силы покинули его тело, и он только мог удивляться тому, откуда Эдвард брал их. Близнец осторожно снимал с него всю одежду, как будто ухаживал за больным, хрупким созданием, которому может повредить каждое неосторожное прикосновение.
Сделав шаг в сторону, Джон вышагнул из джинс, где-то в них же остались и его боксеры. Старший близнец обхватил себя руками и поёжился. Эдвард прижал брата к себе, нежно обнимая, пытаясь согреть его своим теплом.
Джон чувствовал себя беззащитным без одежды, особенно перед братом, одетым в рубашку и брюки, но он мог себе это позволить. Сейчас, здесь, перед своим близнецом, он был открыт. Старший знал, что может доверить Эдварду всего себя. Своё сердце, душу, мысли и тело. Близнец исцелит его раны, смоет всю грязь и боль своими поцелуями. Согреет его душу в объятиях.
И Джон отдался этим губам, закрывая глаза и запрокидывая голову, подставляя шею для ласк. Он изгибался под ладонями Эдварда, когда тот скользил ими вдоль спины. Старший потянулся пальцами к воротничку его рубашки, освобождая из петель одну за другой маленькие, прозрачные пуговки. Закончив, он обнажил плечи брата, прижимаясь к его тёплой, гладкой груди. Коснулся поцелуем подбородка Эдварда, спускаясь вниз, к сонной артерии, чтобы почувствовать губами его пульс.
- Помоги мне с этим, - Эд поднял обе руки, жестом указывая брату на свои рукава. Джон тут же скользнул пальцами по плотному хлопку, расстёгивая манжеты: правый, а затем левый. Эдвард сжал ладонь брата в своей, поднёс её к губам, целуя подушечки пальцев, от которых пахло дымом и немного алкоголем.
- Эдвард… - в груди Джона что-то защемило от этого жеста. Никто и никогда не сможет быть с ним так же близко, как его близнец сейчас. Никто не сможет понять его.
Младший улыбнулся, отпуская его руку, вновь приникая к губам Джона. Старший принялся вытягивать его ремень из брюк, чтобы освободить брата от одежды как можно скорее. Рубашка соскользнула с плеч Эдварда и упала на пол. Скоро рядом с ней оказались и брюки, спущенные Джоном.
Старший опустился перед Эдом на колени, сквозь ткань белья он поглаживал полувозбуждённый член брата, покрывая поцелуями чуть впалый живот. Джон тихонько толкнул Эдварда, заставляя того опуститься на диван, а потом подтянул его бёдра ближе к себе. Пальцы зацепили резинку боксеров, стаскивая их с ног, и откидывая в сторону. Младший развёл колени в стороны, предлагая себя Джону, и тот немедля этим воспользовался.
Близнец коснулся рукой члена Эдварда, осторожно проводя ладонью вдоль ствола, затем склонился над ним и взял в рот. Эд закрыл глаза, откидывая голову на мягкую спинку дивана. Джон неуверенно двигал языком, лаская бархатистую кожу, привыкая к ощущению плоти у себя во рту. Это ему определённо нравилось, и старший даже начал возбуждаться. Эдвард осторожно двигал бёдрами, приподнимая их вверх, подсказывая брату, что тот всё делает правильно.
Младший облизал свои пальцы, смазывая их слюной, и потянулся рукой вниз, между своих ног. Джон оторвался от члена брата, наблюдая за тем, как Эдвард растягивает себя. Близнец смотрел на него из-под ресниц, тяжело дыша и облизывая губы.
Младший не занимался сексом уже очень давно, с того момента как они переехали в новый дом. Его тело откликалось на каждое прикосновение, желая получить как можно больше удовольствия. Даже если бы Джон сейчас грубо вошёл в него, без подготовки, он всё равно бы получил от этого неимоверный кайф.
Эдвард скользил пальцами внутри себя, изгибаясь навстречу этой ласке, для того чтобы завести брата, устраивая небольшое шоу. И это у него получалось на ура. Джон как загипнотизированный наблюдал за его движениями, пожирая глазами гибкое тело. Рукой он сжимал собственный член, который стоял так, что почти прижимался к живот.
Джон не знал, алкоголь ли тому виной, или его всегда возбуждали парни, а он просто этого не замечал раньше, но Эдвард заводил его до безумия. Мозг отказывался соображать нормально, отбрасывая в сторону все грустные мысли о предательстве Евы. В голове осталось только одно навязчивое желание, которое билось в одном ритме с его пульсом: желание секса.
Эдвард чувствовал это. Младший быстро перевернулся, опуская колени на мягкий ковёр перед диваном, и упёрся руками в сиденье.
- Давай, Джон, - позвал он брата, который всё ещё где-то витал, разглядывая предоставленный ему зад.
Джон нетерпеливо пристроился сзади, сжимая бёдра близнеца. Он смотрел на короткие, тонкие волоски на его пояснице, которые отливали золотом в дневном свете. Старший пытался ухватиться хоть за одну здравую мысль, понимая, что ещё один шаг - и отступать будет некуда. Эдвард посмотрел на него через плечо, замечая нерешительность на лице близнеца.
- Не бойся, Джон, ада не существует, - тихо прошептал он.
Старший чуть нахмурил брови, стараясь понять смысл его слов. Он подумал, что если ада нет, то откуда перед ним этот демон? Но желание снова затмило разум, когда Эдвард сам прижался к нему бёдрами и потёрся о его член.
Сначала Джон проникал в брата медленно, внимательно прислушиваясь к реакции его тела, но он не смог справиться с собой, и, где-то на середине, одним резким толчком завершил начатое, войдя до самого конца. Эдвард тяжело выдохнул, сжимая в руках обивку дивана, и Джон почувствовал, как он сжался вокруг его члена.
Мир вокруг померк. Краски угасли, все звуки стихли, оглушая близнецов тишиной. В этой темноте, происходил ритуал, древний обряд против самой природы. Две части одного целого, когда-то разделённые ею, соединялись обратно в одно дикое, безумное существо с четырьмя руками и ногами. С двумя одинаковыми лицами и одной душой. Одной судьбой.
Джон словно погружался в транс, мерно покачивая бёдрами навстречу брату. Сознание Эдварда улетало куда-то далеко, оставляя его наедине со своими желаниями и чувствами. Близнецам казалось, что ничто в этом мире не могло быть более правильным, чем то, что происходило сейчас.
Только хриплые, тихие стоны Эдварда разрывали эту тишину, обжигая слух Джона, они пробуждали в нём низменные инстинкты, вытаскивали наружу всех его демонов. Но старшему этого было мало, он хотел, чтобы брат кричал, сходил с ума в его руках.
Джон отстранился от близнеца, укладывая Эдварда обратно на диван, забираясь туда вместе с ним. Старший расположился между его ног, ложась на брата. Эд зарылся пальцами в короткие волосы на его затылке, приникая к губам Джона голодным поцелуем. Младший извивался под близнецом, пытаясь потереться членом о член брата, и буквально насиловал языком его рот.
Разорвав поцелуй, Джон приник губами к шее близнеца, едва ли не вылизывая её языком. Ему хотелось поглотить Эдварда. Растворить в себе это горячее, прекрасное тело, которое по какой-то причине решило отделиться от него и жить самостоятельно, вынуждая его страдать каждую минуту разлуки.
Джон спустился вниз, к его груди, по очереди втягивая в рот чувствительные соски брата. Эдвард изогнулся под этой лаской, издав громкий, протяжный стон.
- Пожалуйста, Джон, - Эд посмотрел в лицо своему близнецу, и тот попался в ловушку излучающих желание глаз, не в силах отвести взгляда до тех пор, пока Эдвард не откинул голову, чувствуя прикосновение влажных пальцев к входу.
Старший приподнялся, подхватывая ноги Эдварда под коленями. Джон направил свой член в близнеца, вторгаясь в податливое тело резким движением, срывая с губ Эдварда тихий вскрик. Младший вновь притянул брата к себе за шею для ещё одного жадного поцелуя. Джон начал жестко трахать его, не в силах больше сдерживать своё желание. Он ловил губами стоны Эдварда, покрывал его лицо короткими поцелуями. С жадностью припадал к его шее, оставляя на ней следы от засосов.
Эд прижимал к себе брата, скользя по его мокрой от пота спине пальцами, хватался за его плечи, царапал тонкую кожу, когда Джон толкался в него особенно глубоко.
Эдвард кончил, даже не прикоснувшись к своему члену, стиснув брата в объятиях с такой силой, что у того едва не хрустнули рёбра. Джон, захлебнувшись его эмоциями, последовал за ним почти сразу, изливаясь внутрь близнеца.
В тот день они не отрывались друг от друга, лишь изредка делая передышки, чтобы набраться сил, перекусить и сходить в ванную. Мир за стенами их дома перестал существовать, как что-то чужеродное, ненужное близнецам. Они остановились, когда солнце уже почти встало, забывшись глубоким сном в своей большой постели, которая едва пережила эту ночь.
А когда пришло время просыпаться и идти на работу, Эдвард позвонил начальнице и взял отгул, сославшись на плохое самочувствие. Он почти не соврал, потому что едва мог подняться с кровати. Всё-таки, после долгой передышки такого марафона его задница выдержать не смогла.
Джон чувствовал себя намного лучше. Если что-то не напоминало ему о Еве, то старшему даже удавалось не грустить. Он весь день опекал младшего брата, залечивая последствия своей страсти. Джон чувствовал себя виноватым, каждый раз, когда Эдвард морщился, переворачиваясь на кровати. Старший думал, что им, пожалуй, следовало остановиться хотя бы после третьего раза, но какая-то неведомая сила снова и снова толкала их друг к другу, а желание всё не унималось. В последний раз им даже не удалось кончить, и они просто заснули, окончательно выбившись из сил.


***
Спасение в чужих проблемах.

Джон сидел в своём офисе, бессмысленным взглядом рассматривая чертежи нового проекта. Он чувствовал печаль в своём сердце и знал, что виной тому Эдвард. Это чувство не позволяло ему сосредоточиться на работе, раз за разом возвращая его к мыслям о брате.
Старший понимал, что близнеца нужно выбить из этой колеи, как-то изменить обстановку в доме. Сделать так, чтобы Эдвард забыл о том, что произошло - раз и навсегда. Джон давно уже простил и отпустил Еве все её грехи, но он всегда был менее эмоционален, чем брат. В их паре все душевные метания всегда ложились на плечи младшего, а сам Джон просто шёл напролом, не думая о последствиях.
Стены рабочего кабинета давили на него. Джон заёрзал в кресле в попытках занять более удобное положение, а правая нога начала нервно трястись. Парень откинулся на спинку кресла и отвернулся к окну. Дыхание сбилось, Джон прикусил нижнюю губу, с шумом втягивая воздух через ноздри. Всего несколько минут и он не выдержал, соскочив с места. Чертежи и документы с невероятной скоростью были сложены, рассованы по папкам и засунуты в портфель. Ещё мгновение, и Граймс уже закрыл дверь своего офиса с обратной стороны. Он знал, что начальство не откажет ему в коротком рабочем дне, тем более, если он пообещает поработать над проектом дома. Джон чувствовал дикую потребность в кофе и открытом пространстве.
Город за стенами офиса встретил его порывом морозного воздуха в лицо. Джон закрыл глаза и сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Он направился в кафе через дорогу, где близнецы обычно обедали, когда у Эдварда были рабочие дни.
Джон сел за любимый столик в самом углу кафе. В сотый раз глазами пробежал по меню, хотя знал его уже наизусть.
- Привет, Джон! – Лесли, дочь хозяйки кафе, всегда обслуживала их. Порой Джон думал, что у девушки никогда не было выходных, но потом он вспоминал, что её квартира находится этажом выше, и понимал, что кафе - это почти что часть дома Лесли. Как если бы он сидел на кухне у себя дома и смотрел телевизор.
- Привет, - Граймс улыбнулся девушке.
- Что сегодня будешь заказывать? – Лесли вытащила блокнотик и карандаш из кармана на своём переднике.
- Пожалуй, американо и вишнёвый штрудель. Только не слишком горячий, хорошо?
- Конечно, милый. Я скоро!
Джона нисколько не смутило такое обращение к себе. За все те часы, что они с Эдвардом провели здесь, парни успели подружиться с этой милой девушкой. Даже не будучи в рабочей форме, Лесли всегда обслуживала их сама, а иногда даже присаживалась выпить кофе вместе с ними и поболтать. Граймсов не смущало её присутствие, девушка всегда веселила их, рассказывая забавные истории про посетителей кафе, и вообще излучала только позитив и спокойствие. Этого парням очень не хватало. Джон подумал, что он с лёгкостью смог бы назвать Лесли их хорошим другом.
- Ты какой-то грустный сегодня, что-то случилось? – девушка вернулась с подносом, на котором стоял кофе и штрудель.
- Просто думаю о том, что можно изменить в доме, чтобы там перестало быть так тихо, - вздохнул парень, наблюдая за руками Лесли, которые быстрыми и ловкими движениями спускали еду с подноса на столик перед ним.
- Мне бы твои проблемы, Джон, - девушка отдала поднос мимо проходящей официантке и присела на стул напротив парня, - ты не против?
- Нет, конечно, - Граймс готов был даже поблагодарить её за нечаянную компанию. Теперь он хоть немного развеселится и расслабится.
- Можно я закурю? – не дожидаясь ответа, Лесли полезла в задний карман своих джинс, за пачкой сигарет. Она спрашивала просто из-за привычки, девушка знала, что близнецы никогда не были против этого.
- Так какие у тебя проблемы? – Джон опустил глаза, разглядывая ещё не осевшие крема на кофе.(1)
- Моя собака ощенилась два месяца назад. Теперь я схожу с ума. Мама постоянно орёт на меня! – Лесли глубоко затянулась, - я думала, что у меня не будет проблем с тем, чтобы раздать малышей, пара знакомых уже давно просила у меня щенка. Но она родила девять штук! – девушка всплеснула руками и подняла глаза к небу.
Джон улыбнулся, наблюдая за ней. Артистизма у Лесли было не занимать.
- Моя жизнь теперь похожа на ад. Я раздала только трёх щенят, а остальные шесть постоянно вертятся под ногами. Матильда, их мама, уже сама не знает, куда от них деться. Это настоящий хаос! Они постоянно возятся, просят пожрать и гадят на пол. Ни минуты спокойствия… - девушка осеклась, заметив на себе странный взгляд Граймса, - Эээ… Джон?
- Лес, могу я тебя кое о чём попросить?

1. Крема на кофе – это пенка, образующаяся при его варке. Плотная и густая пенка один из показателей качества кофе.

***
Прибавление в семье.

Скрип открывающихся ворот заставил Эдварда насторожиться. Было ещё только около полудня, и брат не мог вернуться с работы так рано, а в гости никто из друзей не напрашивался. Парень поднялся с постели, на которой он отдыхал, пытаясь привести свои мысли в порядок, и спустился на первый этаж.
Он почти подошёл к двери, когда услышал звон ключей, а потом звук открывающегося замка.
- Джон, это ты? – Эд остановился в полуметре от входа, наблюдая, как дверная ручка поворачивается, а дверь начинает открываться.
- А ты ждал кого-то кроме меня? – брат показался в дверном проёме, улыбаясь во весь рот, - закрой за мной!
Эдвард даже понять ничего не успел, как Джон проскользнул мимо него, скинув ботинки по пути. Младший закрыл замок и пошёл в гостиную, следом за близнецом.
- Что ты прячешь под пальто? – Эд подошёл к брату, который прижимал к груди что-то довольно объёмное и продолжал смеяться.
- Сам посмотри, - предложил Джон.
Эдвард с опаской заглянул ему за пазуху и почувствовал, как его носа коснулось что-то влажное и тёплое.
- Джон… - младший задохнулся от восторга, когда из пальто показалась белоснежная мордочка, и чуть не завизжал, когда показалась ещё одна. Щенята кряхтели и пытались выбраться наружу.
- Это же золотистые ретриверы?! Джон, где ты взял их? – Эдвард вытащил обоих щенят из пальто, освобождая брату руки, чтобы тот смог раздеться.
- Лесли с удовольствием от них избавилась. Она сказала, что эта парочка кобелей самая шумная и шкодливая. А ещё смотри, у них одинаковые пятнышки на носу, как будто они близнецы, - Джон быстро скинул верхнюю одежду и забрал у брата одного щенка.
- Как мы их назовём? – Эдвард разглядывал новых членов семьи горящими от счастья глазами.
- Не знаю, я не думал об этом.
Младший призадумался, почёсывая за ушком маленького ретривера и наблюдая за ним.
- Этого, я назову Зефир, в честь бога ветра, потому что у него милая завитушка на загривке. Тем более, если Лесли не врала, и нам достались шустрые экземпляры, то это имя ему очень подойдёт.
- Где ты это вычитал? У меня ассоциации только со сладостями, - засмеялся старший.
- Книжки читать нужно, Джон, а не над документами весь день сидеть.
- Ну, хорошо, а второго? Только не Чизкейк, пожалуйста! – Джон смеялся, поддразнивая брата.
- А второго – Шед, - Эдвард пропустил подколку мимо ушей.
- Это ещё кто? – старший изогнул правую бровь, удивляясь, откуда брат вообще берёт эти имена.
- Ну, раз первого я назвал в честь бога, то и второго назову. Шед – это древнеегипетский бог-спаситель и защитник, - с умным видом сказал младший.
- Супер, Эдди! И где мы возложим алтарь для поклонения?
- Какой ты остроумный, Джонни. Если тебе не нравится, то предложи что-нибудь своё!
Старший только улыбнулся в ответ. Он опустил Шеда на пол, потом забрал Зефира из рук близнеца и тоже отпустил.
- Эдвард, я так скучал по тебе, - Джон прижал к себе брата, обнимая его за талию.
- Джон, ну не при детях! – младший упёрся руками в грудь брата.
Старший озадаченно посмотрел на Эда, а потом на щенят, которые что-то вынюхивали у кресла. Эдвард тихо рассмеялся и коснулся поцелуем губ Джона.
- Спасибо, Джон.

***
Мамочка Эдвард.

С этого дня в доме братьев Граймс улыбка и смех были частыми гостями. Скучать не приходилось и вовсе. Эдвард едва успевал спасать вещи из двух зубастых пастей, только и делая, что бегая за щенками по дому. У него ушло немало времени на то, чтобы приучить Зефира и Шеда к тому, чтобы они бегали справлять свою нужду во двор. Вытирать за ними лужи младший устал уже на третий день и потребовал у брата установить новую дверь, с проходом для собак.
- Ты же мечтал о детях, думал, всё так просто будет? – смеялся Джон, наблюдая за тем, как Эдвард пытался отобрать свой носок у Шеда.
- Я мечтал об одном, - жаловался младший, - и надеялся, что зубы у него вырастут не скоро, а уж что он будет таскать и грызть мои вещи, вообще не предполагал!
Зефир пришёл на помощь своему брату и начал лезть к Эдварду, самозабвенно облизывая его лицо.
Младший брат в роли мамочки двух неугомонных щенят вызывал у Джона постоянные приступы хохота.
К рождеству четырёхмесячные щенки уже были больше похожи на взрослых собак, чем на тех пушистых милашек, которых Джон принёс домой. Они носились по дому, играя друг с другом, и едва не сносили Эдварда с ног. Старшего близнеца они уважали и слушались, потому что тот часто воспитывал их за проказы, чего его брат делать просто не мог. А младшего они считали за свою няньку, постоянно клянчили у него еду, дразнились, таская его вещи, просили с ними поиграть и выгулять.
Вот и сейчас, когда Эдвард наряжал ёлку, они вились вокруг него, с любопытством тыкаясь мокрыми носами в каждую игрушку, которую он брал в руку, порываясь её облизать. Когда младший шикал на них, Зефир и Шед на минуту отходили на пару метров, садясь и наблюдая за процессом со стороны, но потом у них не хватало терпения, и собаки снова подбегали к коробкам с украшениями, обнюхивая их. Эдвард уже отчаялся пытаться сладить с неугомонными псами. У него была мысль: выставить их проветриться на улицу, но был уже вечер, и он боялся снова потерять их на фоне белого снега. Как неделю назад, когда два этих белоснежных чёрта решили поиграть с ним в прятки и затаились в сугробе. У Эда тогда чуть инфаркт не случился, когда они выпрыгнули на него из снега.
- Зефир, не ешь мишуру! – Эдвард схватился за край украшения, которое уже грозилось исчезнуть в желудке пса. Но Зефир видимо решил, что хозяин хочет поиграть с ним в перетягивание, и, довольно зарычав, покрепче вцепился в мишуру, потянув её на себя. Шед быстро завилял хвостом и запрыгал вокруг, громко тявкая, предвкушая, что и с ним сейчас во что-нибудь поиграют.
- Это не ваши игрушки! Зефир, фу! Отдай! – кое-как разжав пасть собаки, Эдвард вытащил оттуда блестящее украшение.
Самым чудесным звуком в этом мире показался ему шум отпирающегося замка. Щенки со скоростью ветра понеслись к входной двери - встречать Джона.
- Привет ребята, да-да, я тоже рад вас видеть, - донёсся оттуда голос старшего близнеца.
Эдвард на секунду закрыл глаза. Он до сих пор не мог привыкнуть к улыбке в голосе брата. Удивительно, как пара щенков, смогли в один день изменить всю их жизнь и самих близнецов.
- Папочка вернулся домой, дорогая. Что на ужин? – Джон подошёл к брату и чмокнул того в щёку.
Старший любил подколоть брата на эту тему, особенно его веселило то, как Эдвард бесился услышав подобное обращение к себе.
- Прекрати, Джон! – зашипел младший, топнув ногой, - это не смешно!
- Ёлка? Где ты её взял? – Джон проигнорировал недовольный взгляд близнеца.
- Мы живём чуть ли не в лесу, там и взял, - пожал плечами Эд.
- То есть, ты хочешь сказать, что взял топор, пошёл в лес и сам срубил это дерево? – старший едва сдерживал смех.
- Что в этом такого?
- Не представляю тебя в роли дровосека, Эдвард. Ты скорее похож на красную шапочку! Хотя местная пара волков с тобой в одной стае, - Джон кивнул в сторону собак, наблюдающих за ними.
Глаза Эда опасно сузились, он молча оттолкнул брата в сторону и ушёл на кухню.
Джон улыбался, зная, что близнец не может обижаться на него дольше, чем пару минут, и его улыбка стала ещё шире, когда он услышал крик брата:
- Что, на ужин всем нужно особое приглашение?!
Зефир и Шед первыми оказались у своих мисок, а за ними подоспел и Джон, садясь на своё место за обеденным столом. Эдвард молча поставил перед ним тарелку с рагу из овощей, а сам забрался с ногами на столешницу рядом с раковиной, изображая обиженную невинность.
Джон ел молча, пытаясь скрыть свою довольную мину. Каждый раз, когда он возвращался домой с работы, он знал, что его здесь с нетерпением ждут. Собаки радостно встречали его у самого порога, а Эдвард и подавно был счастлив, что теперь хоть кто-то угомонит этих мохнатых монстров. Псы, конечно, слушались Эда, но надолго их не хватало, и они вскоре возвращались к своим играм.
Теперь Джон никогда не ужинал в одиночестве, потому что как минимум две морды с вечно голодными, жалобными глазками составляли ему компанию, если Эдвард был занят. И эта ужасная пустота была выметена из дома двумя белыми хвостами, которые, казалось, никогда не останавливались.

***
Только ты и я.

Эдвард возвращался из душа в одних трусах, и по дороге в спальню вытирал волосы полотенцем. Джон уже лежал под одеялом, уткнувшись в свой нетбук, а в его ногах, свернувшись двумя калачиками, лежали Зефир и Шед. «Умильная конечно картина», - подумал Эд, - «но пора детям спать отдельно».
- Эй, ну-ка на место! – младший похлопал псов по бокам, побуждая подняться.
- Эдвард, ты чего? – удивился Джон. Обычно Эдвард сам звал собак в кровать.
- Маме с папой надо поговорить, - фыркнул Эдвард, выталкивая морду Шеда из дверного проёма, чтобы закрыть дверь.
Джон засмеялся и отставил компьютер в сторону.
- Это будет семейная сцена? Ты подаёшь на развод? Дом мне, детей тебе?
- Нет, Джон, - Эдвард повернул ключ в замке, и развернулся к брату.
- А что же тогда? – старшего обдало жаром от взгляда близнеца, и он с шумом сглотнул.
- Знаешь, если ты решил, что ты у нас глава семьи, дорогой, - Эд подошёл к кровати и стащил с брата одеяло, - так уж будь добр, исполни супружеский долг.
Младший оседлал бёдра Джона и склонился к его губам.
- Эдвард, что ты делаешь? – шепотом спросил старший.
- Прости, Джон, но с тех пор как мы завели детей, у меня совсем нет времени на личную жизнь. Поэтому, тебе придётся взять на себя обязанность трахнуть своего младшего братика.
Эд поёрзал задом, чувствуя, как член брата начинает быстро увеличиваться и твердеть, при этом, не отрываясь глядя в глаза Джону.
- Трахнуть, говоришь… - повторил за ним старший, - это я тебе устрою!
Эдвард тут же оказался перевёрнутым на спину и прижат телом близнеца к матрасу. Джон впился в его губы голодным поцелуем, тихо зарычав.
Сколько раз старший Граймс мечтал об этом после той ночи, когда они впервые занимались сексом? Джон не знал. Ему было неловко предлагать Эдварду заняться сексом, поскольку он считал, что в тот раз брат сделал это из сострадания, да и сам Джон был порядком пьян. Младший плотно занял место в его эротических фантазиях, периодически являясь причиной утренней эрекции после особо горячих снов.
Джон занимался сексом с женщинами, но почему-то это ему не приносило такого удовольствия, как раньше. Он даже предложил одной особе заняться анальным сексом, будучи уверенным в том, что та не откажет, но даже тогда он чувствовал какое-то неудовлетворение.
Сейчас он ощущал горячее тело Эдварда под собой, и это сводило Джона с ума. Старший быстро избавил от белья себя и брата, а затем вновь прижался к телу близнеца. Эд обвил его талию ногами и потёрся членом о член Джона, вырвав тем самым стон из уст брата.
- Не тяни, Джон. Я уже готов, только возьми в тумбочке смазку.
Джон приподнялся на вытянутых руках и внимательно посмотрел близнецу в глаза.
- Как давно ты это запланировал, Эдвард?
- Буквально только что. Надоело в ванной дрочить, - младший вылез из-под брата и сам достал смазку из ящика.
Иногда Эдвард удивлял близнеца своей смелостью. Сам Джон почти год не мог решиться предложить брату секс, а младший сделал это так легко. Просто потому что захотел.
- Не отвлекайся, - Эд взял в руку член близнеца, размазывая по нему смазку. Затем он той же рукой потянулся вниз, между своих бёдер, скользкими пальцами погладил вход, смазывая себя.
Младший снова оказался сверху, перекинув ногу через брата и быстрым, плавным движением опустился на его член.
Реальность и в этот раз куда-то улетучилась, накрывая братьев знакомым ощущением того, что в этом мире они только вдвоём. Джон подумал, что его очень даже устраивает это чувство, когда нет никого, кроме Эдварда. Его Эдварда.
Младший сейчас слышал каждую его мысль, и в груди разливалась щемящая нежность по отношению к близнецу. Может быть, и правда, ну его к черту, этот мир и всех кто в нём живёт. Зачем он нужен, если у него есть Джон?

The end.

@темы: - NC-17, -angst, -humour, JEDWARD, Edward Grimes, John Grimes, -Mini, - AU, Fanfiction